Микеланджело Антониони – певец пустыни человеческих душ
«Что беспокоит современного человека? Какой отклик находят в его душе события, происходящие в мире? Вот те вопросы, которые мы должны ставить перед собой в своем творчестве», – пояснял он.
И Антониони изображает духовное состояние человека в условиях распада семейных отношений (Ночь»), господства денег («Затмение»), давления государственной системы («Забриски пойнт») и прогресса («Красная пустыня»). Вообще при всем декларированном западной культурой индивидуализме здесь характерно чувство беспомощности отдельно взятой личности, даже ее ненужности. Она может просто исчезнуть, как Анна в «Приключении», покончить с собой, как Альдо в «Крике», чаще же угнетена рутиной (пусть и такой подчеркнуто богемной, как в «Увеличении»). Не удивительно, что возникает чувство ошибочности, иллюзорности жизни, желание изменить ее, начать с чистого листа, как это сделал, пусть и неудачно, герой ленты «Профессия: репортер».
Фото fondazioneprada.org
Сам режиссер частично объяснил проблему своих героев несоответствием современников техническому прогрессу: меняется не только материальный мир, но и сам человек, изменение же моральных, духовных ценностей происходит слишком медленно. Возникает разрыв, проблема адаптации к изменчивому миру. Это и является проблемой Джулианы из «Красной пустыни», как и многих наших современников (не зря все чаще звучат нарекания на бешеный ритм жизни, порабощающий, угнетающий человека).
Так или иначе в своем мире герои Антониони чувствуют себя некомфортно и нередко пытаются из него убежать. Куда-то – в такой себе антицивилизационный пустынный рай («Забриски Пойнт»), в личные отношения («Затмение») или даже смерть («Крик»). Но этот побег бесперспективен.
Фото flashbak.com
Героя (или антигероя?) своей «Красной пустыни» режиссер объяснял так: «Он (Коррадо) бежит и пытается таким образом решить главную проблему своей жизни. Но эта проблема не снаружи, а внутри него». Таким образом, как замечает сам персонаж: «Каждый из нас крутится, вертится, а потом оказывается таким, каким был раньше». Вот обычный рабочий в фильме не желает никуда ехать: ему уютно на своем месте, которого у Коррадо просто нет. Потеряла его и Джулиана. «В душе каждый итальянец стремится не столько к побегу, сколько к приключению. Мы совсем не умеем организовывать свой досуг, давать выход энергии, что в итоге находит разрядку в сексе или преступлении», – писал мастер. В случае «Красной пустыни» можно увидеться и нечто иное. Проблема героев в том, что мир не просто «поймал», а обогнал их, оставив в своеобразном вакууме. Выход из него ищут по-разному: Коррадо – в переездах, Джулиана – в стремлении к самоубийству, также своеобразном побеге. Не зря сквозным образом ленты является корабль. Героиня в финале картины так и не решилась взойти на него. Возможно, и к лучшему. Побег, резкое изменение судьбы вряд ли принесли бы счастье героине, в целом оторванной от реальности…
Фото bfi.org.uk
А что касается попыток изменить этот мир? В мире Антониони, похоже, и они обречены на неудачу. Характерным тут является образ «левых» студентов в «Забриски Пойнт». Общественная система в этом фильме напоминает пресс, под которым бессильно барахтаются бунтовщики (не потому ли главный герой угоняет самолет, чтобы взлететь?). Сцены с ними изображают фактически образ полицейского государства. «Настоящим революционером становишься тогда, когда тебе проламывают голову, высаживают ногой дверь, когда тебе не дают жить, ходить в школу, работать», – говорит темнокожий студент. «Наша страна скатывается к фашизму, сейчас свиньи-полицейские уже тут, в университете. Что будет дальше – они сядут рядом с нами в аудитории? Придут в наш дом? Будут преследовать нас на улице?» – возмущаются активисты. Не удивительно, что молодежь тянется к борьбе: она лишь входит в большую жизнь и не привыкла к ее атмосфере, чувствует духоту общественной системы. Вместе с тем трудно определить конкретную программу этих довольно неоднозначных (при всей симпатии режиссера) персонажей. Что, если они бунтуют только ради того, чтобы бунтовать? Впрочем, у них есть то, чего недостает многим другим героям Антониони (и, в конце концов, не только им): общее дело, «идеологическое родство», по мнению автора, «становится средством коммуникабельности, достижения взаимопонимания». Было ли это выходом из общественного кризиса в глазах режиссера? Похоже, что нет. Антониони не считал себя пророком. Он только исследовал, пытался показать и по возможности объяснить проблемы людей ХХ столетия. К сожалению, актуальны они и сегодня, так что Микеланджело Антониони еще долго не будет терять своего зрителя.
Заглавное фото rivegauche-filmecritica.com
